Записки С.А. Порошина

Один из «кавалеров», приставленных к Павлу, Семен Андреевич Порошин, вникал во все детали детской жизни и был искренне привязан к мальчику. Именно такой наставник был нужен эмоциональному, порывистому, но несомненно способному ребенку. С.А. Порошин был выпускником первого военного учебного заведения для дворянских детей – Сухопутного шляхетного кадетского корпуса. Он получил хорошее, по меркам своего времени, образование: знал несколько иностранных языков, много читал, увлекался историей, пробовал себя в литературной деятельности. Некоторое время Порошин был флигель-адъютантом Петра III, однако во время событий 28 июня 1762 г. не принял сторону свергнутого монарха. И граф Панин, и Екатерина II имели возможность хорошо узнать способного молодого офицера, поэтому вскоре после дворцового переворота он был приставлен к великому князю Павлу Петровичу в качестве воспитателя. В этой должности Порошин оставался в течение четырех лет, до 1766 г., когда он был удален из Петербурга, получив назначение командиром в Старо-Оскольский пехотный полк. Причиной отставки могло быть влияние, которое наставник оказывал на своего питомца, вызвавшее опасения со стороны Н.И. Панина.
С.А. Порошин прожил недолгую жизнь, скончавшись от болезни в 1768 г. Главным его трудом стали «Записки, служащие к истории его императорского высочества благоверного государя цесаревича и великого князя Павла Петровича, наследника престолу российского», увидевшие свет только в следующем столетии. Главным героем «Записок» был цесаревич, чьи учебные занятия, времяпрепровождение, высказывания, поведение и настроение в течение двух лет – 1765 и 1766 гг. – подробно зафиксировал воспитатель.
Порошин отметил черты Павла Петровича, проявившиеся затем и в зрелом возрасте: набожность и мечтательность, сочетавшиеся с неуравновешенностью, непостоянством увлечений и привязанностей, резкими сменами настроения. «Его высочество, будучи весьма живого сложения, и имея наичеловеколюбивейшее сердце, вдруг влюбляется почти в человека, который ему понравится; но как никакие усильные движения долго продолжиться не могут, если побуждающей какой силы при том не будет, то и в сем случае крутая прилипчивость должна утверждена и сохранена быть прямо любви достойными свойствами того, который имел счастье полюбиться. Словом сказать, гораздо легче Его Высочеству вдруг весьма понравиться, нежели навсегда соблюсти посредственную, не токмо великую и горячую от него дружбу и милость». Павел мог быть не сдержан и резок с окружающими, порой с трудом выносил возражения и нередко бывал раздражителен.
При этом воспитатель высоко отзывался о способностях десятилетнего ученика, проявлявшего острый ум в изучении тех предметов, которые его интересовали. «У меня очень хорошо учился; начал вычитание долей. Сего дня при учении у меня сам Его Высочество изволил сделать примечание, что когда неравное число или нечетное вычтешь из числа равного или четного, остаток всегда будет не-чет. Его Высочеству и прежде неоднократно сему подобные острые примечания делать случалось. Если б Его Высочество человек был партикулярный [частный – И.Б.] и мог совсем предаться одному только математическому учению, то б по остроте своей весьма удобно быть мог нашим российским Паскалем <…> Я стараюсь Его Высочеству показать причину и основание каждого действия, чем рассуждение весьма острится. В сие и сам он весьма охотно вникает и с большой легкостью пройденное не мысль себе приводит».